— Наверное… Первые сто лет, что я там у них провел, у меня в голове как один большой кошмар отложились. А вот у Светлого каждый день помню.

— Ну, этот, по всему видно, душу вкладывал, — недобро усмехнулась мышь. — А толку? Нет, я догадываюсь, чему тебя все эти сто лет учили, вот только ты, по-моему, так и не въехал.

— Во что? — я уставился на нее в ожидание, что она вот сейчас скажет, чего от меня все эти сто с лишним лет хотели, я осознаю — и меня отпустят.

Хаискорт, понятно, что наивно, но иногда так хочется верить в сказки!

Мышь вздохнула.

— Ребенок. Фантастика. Вот скажи мне, ты когда… до плена всех, кого хотел, пытал, унижал и трахал, ты догадывался, как оно неприятно с их точки зрения? Наверняка. Но пока сам не побывал на их месте… Думал, что раз ты сильный, то можно?

— Ну да, это закон жизни. Кто сильнее, тот и сверху, — хмыкнул я.

Вот уж это я уяснил почти сразу, как только попал в плен. То есть я и раньше знал, что имею всех, потому что они низшие, а я — Темный. Элита. Ну и раз меня скрутили Светлые, объединившись, то я сделал сразу вывод, что любого сильного может захватить толпа слабых, если они объединятся. Ну, идиот я, на заговоре против родителей не научился. Только когда сам облажался — дошло, хаискорт! Слабые могут объединяться. А против группы тех, кто не сильно уступает тебе в бою один на один, любой сильный — бессилен.

И теперь я сижу на диване со своей хозяйкой, женщиной из низших, из-за своей непроходимой тупости и самоуверенности.

— Ага, — как-то подозрительно охотно подтвердила мышь, а в глазах просто плескалось море иронии. — И чем все кончилось, сильный ты мой? На твою силу нашлась другая. И всегда найдется. И будет делать с тобой то, что ты делал со слабыми. Согласен?

— А я что, спорю?

— Придет, кто посильнее, и нагнет. Или затрах… достанешь слабых так, что они соберутся толпой и тоже морду начистят неслабо. Или задницу, что не лучше. Так стоит ли с самого начала нарываться?

— Да понял я, понял! Вот скоро тебе меня пороть надо будет, — хмыкнул я.

Злиться уже не хотелось. Снова накатила какая-то беспросветная апатия. Ступил один раз, страдать буду всю жизнь. А она у Высших — дли-и-инная.

— Тьфу! — выразительно проявила свое отношение к проблеме Алена. — Напомнил козе смерть… — посмотрела на меня и снова толкнула локтем: — Ну не кисни! Смотри, ведь это прогресс! Ты главную мысль понял и запомнил, пусть и за сто лет, да еще тебе ее этот… Светлюк противный закрепил… А потом тебя у них забрали! Слушай! Ну не кисни же, ведь это точно не просто так! Через сто три года светлой воспиталовки кто-то вдруг додумался, что, кроме мозолей на заднице, у тебя ничего нового не воспитуется, и… Слушай, а ты уверен, что это Светлые тебя в плен взяли и того… педагогируют по мере сил? Тот этот… пузатый продавец, что тебя ко мне приволок, он из Светлых был?

Я задумался.

— В плен точно Светлые брали. И о том, что терпению их наступил предел, потому что грехи мои безграничны… это их рогатая компания вещала. А вот потом тот, кто меня вырубил… вроде тоже Светлый. И тот, кто продавал… Знаешь, кстати, я его впервые увидел, только когда он меня у Светлого забрал и в мирок этот перекинул. Кстати, на самом деле он совсем не пузатый, — уточнил я зачем-то.

— Да какая разница… — глаза у мыши стали странные, словно она смотрит внутрь себя. — Вот кажется мне, что тут что-то нечисто. Ладно, — она встряхнулась, и стала прежней. — Давай дальше, читай.

— Владелец не имеет права продавать и/или перекладывать выполнение обязательств на третьих лиц без предварительного уведомления и письменного согласия прежнего владельца.

— И не собиралась, — хмыкнула мышь. — Дальше.

— Владелец обязан безвозмездно вернуть прежнему владельцу раба, приобретенного на основании данного договора, в случае систематического нарушения владельцем условий содержания, указанных в договоре.

— Хммм, а чего тогда Светлюк суетился со своими миллионами? — Алена подозрительно повела носом. — Ох, блин, крутят что-то эти ангельские рожи.

Я пожал плечами и прочел:

— Владелец обязан принять меры по предотвращению бесконтрольного размножения раба.

Хаааискорт! Моя норма унижения перевыполнена на неделю вперед, точно!

Мышь быстро отобрала у меня договор, вчиталась… подняла глаза и выпалила:

— Кастрировать не буду, пошли все нахрен… и вообще!

Я замер с открытым ртом, не в силах произнести ни звука.

— Дурацкий какой-то пункт… и дурацкий договор… — ворчала между тем мышь. — Что значит предотвращать бесконтрольное размножение? А подконтрольно что, можно размножать? Или ты вообще почкованием умеешь?

— Не умею, — прошептал я, чувствуя, что у меня сейчас случится неконтролируемое возгорание от стыда. Да что же это такое, марбхфхаискорт!

— Идиоты… понапридумывали… Так. Не смей бесконтрольно размножаться, понял? Мне тебя одного… выше крыши! И вообще, маленький ты еще, размножаться… или нет? С возрастом твоим надо разобраться, а то ты с одного бока со своими столетиями антиквариат потертый, а с другого — мелочь вредная, невоспитанная. Вот и пойми, то ли тебя под стекло и с лупой изучать, то ли пинка дать, чтобы не выделывался. И не размножался. Тьфу!

— Не смей… — я набрал в рот воздуха, выдохнул, попытался успокоиться. Мышь же не виновата… Она же не знает… — Короче, не буду я размножаться! Не контрольно, не бесконтрольно, не этим… как его… от почки… И я не мелочь! И уж тем более не антиквариат! Мне в пересчете на ваш возраст двадцать один год, ясно?! И… И… И вообще… — я все же отбросил договор, соскочил с дивана… сделал пару кругов по комнате и только потом сел обратно. — Дальше сама читай.

Но мышь читать не стала, даже договор не подобрала с пола. Придвинулась вплотную, и неожиданно провела рукой по моим волосам, даже не погладила, а… как-то пропустила сквозь пальцы, ласково и приятно. Потом второй рукой за подбородок развернула мое лицо к себе. И посмотрела на меня без насмешки и унижающей, противной жалости… В ее взгляде было только сочувствие и понимание.

— Ну ты чего, чертенок? Плюнь и разотри, понял? Подумаешь, придурки какие-то написали полную фигню. Они там много чего понаписали, одно другого пакостнее. Вот пусть им и будет стыдно, мордам неумным!

Гнев, распирающий меня изнутри, опасно сконцентрировался в глазах… на всякий случай я их закрыл, боясь расплескать собравшиеся вылиться эмоции… и кивнул:

— Хорошо…

Алена:

— Будем дальше разбираться, или ну его нафиг и пойдем чаю попьем? — вот же придурки, в самом деле! Кто только договор этот составлял? Не стала бы я черта терроризировать его чтением, но там действительно было много непонятного, еще больше подозрительного и до фига чего просто противного.

Пока чертяка отлеживался после своей эффектной, блин, кульминации (он меня даже напугал слегка столь бурным проявлением чувств и не только), я тоже приходила в себя.

В себе было неуютно, непонятно и местами даже незнакомо. Какие-то старые образы и чувства полиняли до полной прозрачности, какие-то новые повылазили из всех щелей и по-хозяйски устраивались на освободившемся месте.

Чтобы хоть немного призвать к порядку этот разгул и разброд, я занялась делом. Чертячьим, конечно, каким же еще. Поднять, напоить, умыть… сам помылся, молодец. А то выглядел после отдирания тушки от пола откровенно хреноватенько. Словно его не трахнули, а заездили до полусмерти.

Нет, надо срочно садиться и читать сопроводительную документацию. Сразу надо было, с этого, по-хорошему, вообще следовало начинать! Но я ж, блин, то в сомнениях, то в стремлениях, то пороть, то трахать, мать их крылатую за хвост и об забор!

Пошла, нашла и села изучать. Елки-горелки, это ЧТО? Я когда на кухне бегло пробежала документ глазами, прежде чем Светлюка шугануть, такого разнообразия… "полезной" информации как-то не заметила. Или у меня глюки, или буковок в договоре стало больше. Заметно больше! Да чертов свиток вообще стал длиннее чуть ли не втрое!